Сегодняшний текст написан по результатам опроса, из которого я пытался понять, какая из четырех предложенных тем вызывает наибольший интерес. Бесспорного фаворита результаты опроса не принесли, но все же обозначили лидеров. Ими оказались гистамин и, неожиданно для меня, йод, о котором здесь уже достаточно подробно и не раз говорилось. Ну что же, раз есть запрос на йод, то с него и начнем.

В этот раз не так подробно, поскольку ничего принципиально нового присланная мне публикация не содержит. Но йод, несомненно, является одним из ключевых элементов, поэтому не грех будет еще раз к нему вернуться.
Для начала хотел бы вспомнить о наиболее важных моментах: насколько сильно нам необходим йод и настолько трудно и мало мы его получаем.
То, что йод совершенно необходим для нормальной работы щитовидной железы, знают все. Эпидемии Базедовой болезни, в простонародье ее называют «зоб», случаются в местах, где почва, вода и растения содержат очень мало йода.              Но не стоит думать, что это касается только щитовидной железы, ведь помимо нее многие наши органы тоже нуждаются в йоде, их клеточные мембраны также имеют рецепторы на йод. Прежде всего это молочная железа и простата, яичники, шейка матки, почки и надпочечники, лимфа, кровь, кости, кожа… хм, да проще назвать то, что в йоде не нуждается!
Видите сколько, зависящих от репродуктивных гормонов органов имеют рецепторы на йод. Как думаете, что будет при его дефиците? Известно, что: свято место пусто не бывает, поэтому его обязательно займут те, о дефиците которых в наше время можно только мечтать. Прежде всего – его радиоактивный изотоп 129, количество которого будет неизбежно, неуклонно и постоянно расти, ну и галогены, в первую очередь бром, а также хлор и фтор, так называемые химоэстрогены, как раз и провоцирующие всплеск случаев рака репродуктивных органов.
Еще одна исключительно важная особенность, затрагивающая усвоение йода, обсуждалась в предыдущих постах – йод и селен. При дефиците последнего прием йода из добавок не только не решит проблему, но может серьезно ее усугубить.
Но давайте посмотрим, что присланная мне публикация содержит нового и интересного. Пожалуй, самое интересное – ссылка на относительно недавно опубликованную в журнале “Journa lof Cancer” статью «Changes in Dietary Iodine Explains Increasing Incidence of Breast Cancer with Distant Involvement in Young Women» /«Изменения в рационе йода объясняет рост заболеваемости раком молочной железы с отдаленным метастазами у молодых женщин». И это, действительно, крайне тревожная и актуальная проблема.
Результаты метаанализа частоты заболевания раком молочной железы среди американских женщин выявил ряд закономерностей, самой главной из которых оказалось резкое увеличение случаев диагносцирования рака молочной железы с удаленными метастазами среди женщин в возрастной группе от 25 до 39 лет. В меньшей степени – от 40 до 54 лет. Охвачен весь репродуктивный возраст, и что особенно неприятно, со временем эта тенденция только усиливается.
И почему это происходит, задались вопросом авторы исследования. Из возможных причин или факторов, на которые можно было списать вину за эти безобразия, после всестороннего рассмотрения остался один йод, поскольку никакие другие причины не могли дать ответ на три вопроса:
1) почему предлагаемый агент или фактор риска будет вызывать метастазирующее заболевание;
2) почему он будет преимущественно влиять на самых молодых женщин и
3) как временные тенденции в предлагаемом возбудителе изменились с середины 1970-х годов. Никто не смог, а йод, вернее, его дефицит, все объяснил.
1. Установлена (результатами многих предыдущих исследований) зависимость между дефицитом йода и вероятностью возникновения рака молочной железы, но при дефиците йода снижении функциональных возможностей щитовидной железы (гипотиреоз) тоже непременно случается. Это еще совсем не обязательно рак щитовидной железы, но ее работа уже ущербна.
Вот такая диспозиция – начальная стадия рака молочной железы, еще никем не диагностированная, и с неполным служебным соответствием щитовидная железа. Эта комбинация, как ни странно, может привести к торможению роста опухоли молочной железы с одновременным повышением ее инвазивности, т.е. проникновение ее в отдаленные органы. Другими словами, опухоль пока ничем себя не обнаруживает, а метастазы уже вовсю растут.
2. Почему у самых молодых? Двадцать пять лет – и уже диагноз, какое отвратительное свинство! Но оставим эмоции. Что же происходит? А вот что. У молодых женщин для поддержания здоровой ткани молочной железы (расширение после полового созревания) и при ремоделировании груди во время лактации и беременности резко увеличивается потребность в йоде. А кто об этом догадывается? Боюсь, что немногие.
Отчет правительственной службы США (www.cdc.gov/nutritionreport/report.html) говорит, что женщины детородного возраста демонстрировали самый низкий уровень содержания йода в моче среди всех возрастных групп. Как раз в то время, когда йод больше всего им нужен, многие женщины об этом не знают и знать не хотят. Молодость, не до этого.
Но я бы обязательно сюда добавил и еще одно отягчающее обстоятельство – галогены, и в первую очередь бром, который, как уже сто раз говорилось, будучи высоко активным химиоэстрогеном, провоцирует перерождение клетки. Напомню, откуда этот чертов бром берется- из косметики, бытовой химии и многих других современных аксессуаров.
3. Временные изменения йода в организме. Здесь вообще не о чем говорить. Многочисленные обследования, проводимые американскими специализированными организациями, показывают неуклонное снижение потребления йода как мужчинами, так и женщинами, причем женщинами – в большей степени (данные получены по анализу мочи на содержание йода).
Для полноты картины приведу только одну цитату из этого исследования: «Наблюдаемое снижение содержания йода в моче у молодых женщин, а также среди населения в целом, начиная с 1970-х годов, по-видимому, связано с удалением йода из хлеба и заменой его бромом в качестве кондиционера муки в течение этого периода времени, что в значительной степени связано с предыдущим опасения по поводу избытка йода, а также предпочтениями коммерческих пекарей использовать бромированную муку. Бром, подозреваемый канцероген, может еще более усугубить йодную недостаточность, поскольку он конкурирует за поглощение йода щитовидной железой и, возможно, другими тканями (в частности, молочной железой).»
И традиционный вопрос: что с этим делать, откуда йод брать? Об этом достаточно подробно https://oncohope.net/2016/12/02/dva-minerala-1-jod/. К этому можно добавить список продуктов, где его содержится особенно много: водоросли, араме, вакамэ и комбу, устрицы, креветки, крабы, мидии, морская рыба, органическая клубника, клюква, яйца, сыр и картофель (особенно в кожуре). Келп или бурая водоросль является самым высоким источником йода – одна порция может в четыре раза превышать суточную норму.
Демонстрация связи дефицита йода и рака была здесь показана на примере рака молочной железы, хотя такая зависимость наблюдается и для многих других видов рака, например простаты. Но, март – это все-таки женский месяц, это во-первых, а во-вторых, согласитесь, одно дело заполучить это сокровище(рак) ближе к пенсии, а совсем другое – в самом расцвете молодости.

Теперь давайте поговорим о гистамине и об антигистаминных препаратах, некоторые из которых вполне могут претендовать на роль препаратов антираковых. Интересно, если гистамин нужно блокировать специальными средствами, то зачем он вообще-то нашему организму нужен? А зачем организму нужен, к примеру, фибрин, ведь его тоже приходится утилизировать другим белком плазмином. И таких примеров, когда Мавр сделал свое дело и Мавр должен уйти, в нашем организме великое множество. Проблемы всегда возникают тогда, когда Мавр по каким-то причинам уходить раздумывает, как в случае с гистамином.
Но что такое гистамины? Это химические вещества, которые вырабатывает иммунная система. Для чего? Образно говоря, они действуют как вышибалы в клубе, помогая нам избавиться от того, что нас сильно докучает, конкретно, от аллергии или аллергена.
Гистамины запускают процесс, который выталкивает эти аллергены из органов или кожи. Обычно это сопровождается чиханием, зудом или даже рвотой – неприятно, но в конечном итоге это составная часть системы нашей защиты. При первых появлениях триггера аллергии иммунная система немедленно реагирует, запуская цепь реакций, посылая химический сигналы «тучным клеткам» кожи, легких, носа, рта, кишечника и крови с сообщением «освободите гистамины», которые хранятся в тучных клетках.
Вырвавшиеся из плена тучных клеток гистамины усиливают кровоток в той области тела, на которую воздействует аллерген. Это вызывает воспаление, которое позволяет другим инструментам иммунной системы вмешиваться в ремонтные работы.
Все бы хорошо, но нередко гистамины, попадая на мембранные рецепторы клеток тех органов, которых их призвали защищать, никак не хотят возвращаться обратно, туда, откуда пришли. Почему? Кто же их знает. Может быть, «одолела охота к перемене мест».
Обычно, когда необходимость в гистамине отпадает специально для этого предназначенный ген HNMT, его денатурирует и восстанавливает наш естественный баланс.
А бывает и по-другому. Ген – хотел сказать «по каким-то неведомым причинам», но нет, по вполне определенным – в первую очередь из-за постоянного стресса теряет свою активность и гистамин остается на месте, вызывая массу проблем. Это и дезорганизация работы иммунной системы, и хронический воспалительный процесс – колыбель любого (почти) рака. Что же в этом случае остается делать? Вызывать полицию в лице антигистаминного препарата.
Раковые клетки очень быстро усваивают, какого замечательного союзника они обрели, ведь без всяких усилий с их стороны гистамин старательно поддерживает костер воспалительного процесса. Поэтому ничего удивительного, что на мембранах раковых клеток рецепторов для дорогого гостя много больше, чем на здоровых. Но и это еще не все. Гистамин способствует сбору раковых клеток вместе, образуя опухоли, распространять метастазы, укореняться в таких органах как легкие, кости и печень. В общем, как англичанка: гадит как может.
Но минуточку. Прежде чем торопится пригвождать гистамин к позорному столбу, вспомним, почему он дошел до жизни такой. Ведь это мы впали в постоянный стресс, из-за которого активность упомянутого выше гена снизилась до того, что он не смог выполнить возложенных на него обязанностей. Со стресса все началось, так, может быть, с ним для начала разберемся? Это не так уж и сложно. Довольно простая техника (https://oncohope.net/2017/12/29/heart-coherence/ ).
Если теперь посмотреть на «географию» мест в организме, которым гистамин оказывает предпочтения, то окажется, что высокие уровни гистамина были обнаружены у больных раком молочной железы, простаты, колоректального рака, рака яичников, меланомы, рака шейки матки и рака поджелудочной железы. И совершенно неудивительно, что большинство публикаций по антираковой роли гистамина связаны с этими видами рака. Вот, например, прекрасная обзорная работа https://www.ncbi.nlm.nih.gov/pmc/articles/PMC4268104/.
«Repurpos in gdrugs in oncology(ReDO) – cimetidine as ananti-cance ragent» Если не привязываться к дословному переводу, то я бы сказал так: «Применение в онкологии лекарств, разработанных для других целей. Циметидин как антираковое средство».
Действительно, антигистаминный препарат циметидин, как показано в этой обзорной работе, с разной долей успеха уже применяется при раковой терапии для упомянутых выше видов рака. Более того, уже проводятся многочисленные клинические испытания на реальных пациентах. Уже сейчас установлено, что его использование в клинических испытаниях вместе с различными химиотерапевтическими средствами не показало каких-либо клинически значимых взаимодействий, за исключением эпирубицина, и продемонстрировало возможный защитный эффект при применении винорелбина и цисплатина (к сожалению, я не знаком с этими препаратами химиотерапии).
Очень важная рекомендация, созвучная и дополняющая пост «Резать или не резать. Быть или не быть» (https://oncohope.net/2018/06/10/rezat-ili-ne-rezat-byt-ili-ne-byt/ ), в которой речь шла о том, что можно сделать для предотвращения послеоперационных рецидивов.
И в упомянутой выше работе акцентируется роль циметидина в качестве препарата для предоперационного применения.
Другими словами, для получения максимального эффекта его стоит начинать применять еще до хирургической резекции солидных опухолей, в особенности это касается операций на кишечнике.
И это не просто слова, за ними факты. Вот один из них: «В исследовании Мацумото, проведенном в 2002 году, 800 мг циметидина в день давали в течение года больным, перенесшим операцию на колоректальном раке, начиная за две недели до операции, с последующей химиотерапией (5-FU).
10-летняя выживаемость выросла с 49,8% в контрольной группе до 84,6%, в группе, принимающей циметидин» (https://www.ncbi.nlm.nih.gov/pmc/articles/PMC2375187/).
Вторым по значимости, судя по количеству работ, объектом для применения антигистаминных препаратов в антираковой терапии является рак молочной железы. Долго размышлял, как обо всех этих исследований сказать кратко, и мне свезло: попалась на глаза статья, излагающая всю суть проблемы (есть же добрые люди в Швеции!). «Рак молочной железы и антигистаминные препараты». С удовольствием ее привожу (https://meetinglibrary.asco.org/record/110672/abstract). «Second generation antihistamines after breast cancer diagnosis to improve prognosis both in patients with ER+ and ER- breast cancer» /
«Антигистаминные препараты второго поколения в терапии рака молочной железы для улучшения прогноза как у пациентов с ER+, так и с ER– раком молочной железы».
И выводы, вполне оптимистические. «Основанное на большом фактическом материале исследование показало, что женщины, получавшие антигистаминные препараты второго поколения, имеют лучшую общую и удельную выживаемость по сравнению с контрольной группой независимо от возраста, истории аллергии, статуса ERи стадии опухоли.
Наиболее эффективные результаты получены при применении дезлоратадина (desloratadine) после диагностики рака молочной железы.
Антигистаминные препараты второго поколения могут предлагать нетоксичную терапию как для положительного, так и отрицательного рецептора. Механизм этого эффекта в настоящее время неизвестен.» Что ж, не смею их судить за невыясненный механизм – главное, что есть результат!